Дети Линзы - Страница 110

110

— Да, я знаю, — резко перебила она, — и именно потому сделаю все возможное, чтобы не дать тебе вернуться на нашу планету и защитить наш мир от вторжения ваших варварских орд…

— Ах, вот в чем дело! — осенило Киннисона — Ты опасаешься, что кое-кто из нас захочет поселиться здесь или наладить пути сообщения с вами?

— Да. Я видела немало планет и народов вашей так называемой Цивилизации. И ни одна из нас впредь никогда не покинет Лирейн, я сделаю все возможное, чтобы ни один чужестранец больше не появился здесь.

— Послушай-ка, ангельское создание! — сказал Киннисон. — Ты безумна, как раделигианская кошкоптица, и глупа, как обитатели планеты Тренко! Пойми, если сможешь, — ни одному разумному существу с сорока миллионов планет не взбредет в голову мысль интересоваться вашей захудалой, духовно опустошенной и интеллектуально отсталой планетой. Что касается меня лично, то я намерен покинуть ее ровно через двадцать семь минут и никогда больше не видеть. Полагаю, эта женщина хочет того же. Если кто-нибудь однажды услышит о вашей забытой Богом планете и решит навестить ее, то я втолкую ему, — и при необходимости вдолблю в голову кулаками, — что за глупость он собирается совершить. Ты мне веришь?

— О да, вполне! — восторженно улыбнулась она. Тирада линзмена не усилила ее ярость, прозвучав сладчайшей музыкой для порочного рассудка. — Так уходи быстро! Прошу тебя, пожалуйста! Ты можешь сам отвести автомобиль к своему кораблю или кто-то должен помочь?

— Спасибо. Я могу сам повести машину, но в этом нет необходимости. Нас заберет вертолет.

Киннисон поговорил с ожидавшим приказаний Ральфом, а затем, сопровождаемый на некотором отдалении толпой лирейнианок, вышел из холла вместе с посланницей Альдебарана. Вертолет уже стоял перед зданием. Мужчина и женщина поднялись на борт.

— Не засоряйте эфир, «личности»! — линзмен помахал им рукой, и летательный аппарат взмыл в небо.

Через несколько минут взлетел и «Неустрашимый», оставивший груду оплывшего металла на том месте маленького аэродрома, где еще недавно стоял быстроходный корабль цвильника. Киннисон внимательно вгляделся в бледное лицо своей пленницы и протянул ей небольшую коробочку.

— Свежие батареи для твоего экрана мыслезащиты — он уже скоро отключится.

Поскольку его спутница не сделала ни малейшего движения, чтобы взять их, он сам произвел замену и проверил экран в действии. Тот работал безупречно.

— Да что с тобой, детка? Если бы я не видел, как ты сидела за накрытым столом, то подумал бы, что ты проголодалась.

— Я проголодалась, — сказала девушка. — Мне не хотелось есть там. Ведь я знала, что меня собираются убить, и у меня не было никакого аппетита.

— Так чего же мы ждем? Я тоже голоден — давай поедим вместе.

— Нет, я не буду есть ни с тобой, ни с кем другим. Я поблагодарила тебя, линзмен, за то, что ты спас мне жизнь, и не отказываюсь от своих слов. Тогда, как и сейчас, мне казалось, что лучше быть убитой тобой, чем теми ужасными женщинами. Вот почему я отказываюсь.

— Но я вовсе не собирался убивать тебя — как ты не можешь понять? Я не воюю с женщинами, и ты еще убедишься в том, что я говорю правду.

— Боюсь, нет, — грустно проговорила девушка. — Ты не убил ни одну из лирейнианок, но и не мчался за ними миллион парсеков, правда? Нас с самого рождения учат, что вы, патрульные, до смерти истязаете свои жертвы. Судя по твоим мыслям, ты лично действительно не собираешься убивать меня, но, без сомнения, меня убьют прежде, чем я заговорю. Ну что ж, мне кажется, я смогу выдержать ваши пытки.

— Послушай, девочка! — возмущенно воскликнул Киннисон. — Здесь тебе не угрожает никакая опасность. Ты защищена так же, как если бы находилась у Клоно за пазухой. Не отрицаю, мне нужно получить от тебя кое-какие сведения, но, клянусь, я не причиню тебе ни моральной, ни физической боли. Единственное твое истязание — то, которое ты сама себе устраиваешь.

— Но ты назвал меня цвильником… а их вы всегда убиваете, — запротестовала она.

— Не всегда. В бою, в открытом поединке — да. Если их обвиняют в серьезном преступлении, то отводят в камеру смертников. Но совсем не обязательно, чтобы они умирали. Чаще к ним применяют мозговую терапию и просто стирают все их порочные мысли.

— Ты думаешь, я стану дожидаться суда и надеяться на милость ваших допотопных терапевтов?

— Подобная участь тебе не угрожает, — улыбнулся Киннисон. — Твое дело уже решено в твою пользу. Видишь ли, я вовсе не полицейский и не детектив по наркотикам. Случилось так, что меня уполномочили быть одновременно и следователем, и судьей, а когда нужно — и палачом. Хотя предпочитаю прибегать к терапии. Однажды я спас гораздо худшего цвильника, чем ты, — но он не был таким всеговорчивым. Ну как, мы будем обедать?

— Не знаю… Ты не обманываешь меня?

Линзмен отключил ее экран мыслезащиты и неопровержимо доказал серьезность своего настроения. Придя в себя, девушка попросила принести ей обед и вскоре жадно набросилась на еду.

— Не найдется у тебя сигареты? — досыта наевшись, попросила она.

— Что ты больше любишь — земные, венерианские, альзаканские или какие-нибудь другие сигареты? У нас имеется двести различных сортов — выбирай.

— Земные. Однажды я купила пачку «Камерфилда» — они оказались превосходными. Но у вас их, наверное, нет?

— Квартирмейстер! — проговорил Киннисон в коммутатор — блок «Камерфилда», пожалуйста.

Через несколько секунд по пневматической линии были получены заказанные сигареты.

110